Кое-что о советских детских садах

"В тихий час". Валерий Семенов

На "Меле" опять большая подборка рассказов про ужасы советских детских садов.

Я не спорю. Очень может быть, что они, и правда, были кошмарны. Моя память ничего такого не сохранила, хотя по детским садам и пионерским лагерям я отмотала немалый срок от звонка до звонка: в первый раз меня сдали в ясли года в полтора, когда выяснилось, что сидевшая со мной прабабушка гуглит в интернете "как правильно повеситься". (Если кто не понял, то это шутка, интернета тогда не было, но в общем и целом ситуация описана верно). Первые ясли я помню плохо. Помню, что стою перед девочкой, которая говорит "Я описалась". А я спрашиваю "А зачем"? А девочка плачет. И еще розовый слон какой-то мне мерещится и много пар разноцветных колготок на веревочке вдоль кафельной стены - дальше как отрезало.

А вот детские сады моего трехлетия - уже более отчетливо выплывают из тумана забвения.

Например - солнечный-пресолнечный дощатый коридор, кончающийся распахнутым окном, ведущим в солнце и зелень. На подоконнике стоит аквариум. Я бегу со всех ног по коридору, потому что за мной гонятся. Кто-то большой и кричащий, от которого крайне желательно удрать, потому что так веселее. И я помню, как отталкиваюсь от досок и с хохотом прыгаю в это окно - и полет . И лай, и звон, и крики.

А потом ничего не помню, сведения имею уже из родительских рассказов - итог моего полета: минус аквариум, минус меченосцы и гуппи, чуть не насмерть зашибленная собака, не в добрый час решившая вздремнуть под окном детского садика, и у меня - пожизненный небольшой, но эффектный шрам под левым глазом. Для полета со второго этажа в обнимку с аквариумом, мне кажется, неплохо. А шрам мне придает несколько азиатский вид - но только слева.

Может быть, мне тоже, как рассказчицам из "Мела" надевали тарелку с кашей на голову? Я , думаю, я в принципе была бы не против: в те годы я всем сердцем приветствовала любую движуху и веселье. С другой стороны, зачем бы мне стали ее надевать? Так, вроде, наказывали детей, которые капризничали и плохо кушали, а я метелила все, что не приколочено, и свое, и соседское.

Чтобы я плакала в детском саду, не помню. Часто помню, как плакали воспитательницы. Вот они стоят вчетвером под деревом, задрав головы и плачут.

- Слезай, - плачут они, - пожалуйста, слезь. Ты разобьешься, а нас в тюрьму посадят.

Но я же на дереве не просто так сижу, а принципиально. У нас был "Праздник прощания с детским садом" для подготовительной группы - там девочки плясали какой-то энергичный пасодобль с куклами, а затем торжественно вручали кукол младшим девочкам, как бы показывая, что сами они отринули детские забавы и устремились мыслями к учебе, знаниям и труду, как и положено взрослым барышням, которые осенью пойдут в самую настоящую школу.

В число четырех "маленьких девочек" была отобрана я - так как ребенком я была довольно миловидным, сцены не боялась, а танцевать вовсе и не требовалось - нужно было только выйти на сцену, получить в подарок куклу и этой куклой приветливо помахать родителям подготовишек, рыдающим от умиления в зале.

И все прошло чудесно, я даже ради выступления согласилась, чтобы с утра на меня напялили шелковое платьице в цветочек, каковое платье я искренне держала за предмет унизительный, но ради Искусства можно было расстаться и с шортами. Если не ошибаюсь, вершиной моего позора был огромный белый бант, прицепленный на макушку заколкой-невидимкой - на бант я согласилась уже за кулисами, воспитательница пришпилила его, по ощущениям, прямо к скальпу, но жертвы во имя Искусства....

Впрочем, никакого банта к описываемому моменту давно не было - на дереве я сидела свободная, гордая и лохматая, сжимая под мышкой дареную куклу. Потому что ее, оказывается, надо было вернуть!

Поймите меня правильно, куклы меня вообще не интересовали. Играть я в них не умела, это был просто популярный объект меблировки. Вот вы играли когда-нибудь с дверным косяком? Ну, и с куклами у нас примерно так же выходило - они были слишком громоздки для большинства моих игр, у них не было колесиков, чтобы на них ездить, а их тупоумные мордашки отбивали охоту превращать их, например, в прекрасных Елен, бухарских эмиров или соратников по плаванию на "Кон-Тики". Да из резиновой козы со свистулькой в заднице получалась в миллион раз лучшая Прекрасная Елена, чем из огромной блондинистой куклы Нади с ее торчащими в разные стороны желтыми конечностями! Что хорошего было в Наде, так это то, что у нее откручивался затылок, и можно было снять с проволочки ее круглые голубые глаза - вот для глаз дело находилось. Ими, можно было, например, расплатиться со Смертью, которая отказывалась пустить меня в свой сад - по всем андерсеновским правилам ты вручаешь смерти ( плюшевая собачка Тоби в полотенце) свои ( то есть, надины) глаза, заматываешь лицо шарфом и, слепой, идешь блуждать по саду смерти (между диваном и пианино) отыскивая свое потерянное дитя (кувыркающаяся обезьянка с ключиком на шее). Дитя оказывается будущим ужасным преступником, поэтому ты в нем быстренько разочаровываешься, опять вручаешь его мрачному стражу и получаешь обратно глаза - все по-честному.

Но в целом толку от кукол было немного. Нужна была мне еще одна дурацкая куклища сто лет в обед. И все же попытка изъять у меня честно заработанный подарок - приз, добычу - изначально была обречена не неуспех, так как я заподозрила в происходящем ущемление моих прав. Лазала я быстрее и охотнее любой обезьяны, поэтому вот уже полчаса я сижу на дереве в десяти метрах от земли, абсолютно недостижимая для четырех дам в возрасте и теле. Мы с деревом покачиваемся на ветру, а снизу доносится отчетливый аромат валерьянки.

Пришлось срочно вызывать с работы мою бабушку, которая схватила водителя, заехала в "Детский мир" и триумфально появилась на аллее детского сада, вооруженная самой огромной и самой волосатой куклой, которую только можно было купить тогда в городе Вологде.

При виде такого внушительного аргумента я согласилась спуститься на землю и расстаться со своей изрядно помятой заложницей.

Кукла получила имя Гули, глаза у нее были зеленые и тоже отлично вынимались, и если обвешать ими собачку Тоби, то получался многоокий Аргус как живой.

Я могу вспомнить много иных драматических событий из детского сада. Но все они содержат очень, очень мало элементов насилия над детьми. Разве что очередная воспитательница была уже в состоянии полного отчаяния...

Так что хотелось бы передать уважаемым рассказчицам из "Мела": "Утрите свои слезы, вы отмщены! Я сполна расплатилась с советской системой дошкольного воспитания за ваши обиды!"